2020 год прошел в тени пандемии Covid-19 для медицинских работников Узбекистана. 15 марта в 6:00 в лаборатории Института вирусологии у гражданки Узбекистана, вернувшейся из Франции, был впервые выявлен коронавирус Covid-19.
В тот же день премьер-министр Абдулла Арипов, возглавляющий Специальную республиканскую комиссию по предупреждению завоза и распространения COVID-19, сообщил, что Узбекистан закрывает сообщение с другими странами. Массовые мероприятия и собрания в госорганах отменяются. Учебные заведения переходят на дистанционные методы. Производство масок увеличено в 10 раз. С этого момента в Узбекистане весь медицинский персонал начал борьбу за контроль эпидемией.
По состоянию на 14 марта 2021 года общее количество заболевших в мире составило 119 миллионов 848 тысяч 281 человек, при этом 2 миллиона 653 тысячи 641 человек умерли от вируса. В Узбекистане по данным Минздрава количество зарегистрированных случаев коронавируса 14 марта составило 111, общее число случаев, выявленных с 15 марта прошлого года, достигло 80678, число выздоровевших от коронавируса, согласно официальной статистике, составляет 79331. На лечении находится 725 человек, состояние 141 из них тяжелое и 23 – крайне тяжелое.
Общее количество врачей в Республике Узбекистан составляет 84,1 тысячи человек, из которых 51,4 процента (43,2 тысячи) составляют женщины и 48,6 процента (40,9 тысячи) – мужчины. Наиболее значительное число специалистов среди мужчин и женщин наблюдается в городе Ташкенте – 6 842 и 12 325 мужчин и женщин, соответственно.
В июле 2020 года член штаба по борьбе с COVID-19, профессор Хабибулла Акилов заявил: «Более 540 медицинских работников в Узбекистане заразились коронавирусной инфекцией. Зарегистрировано две смерти среди медиков от COVID-19».
Ташкентский врач-гастроэнтеролог Гульнора Имамназарова составила собственный список медиков, умерших от коронавируса. В него вошли 42 имен.
Amnesty International 3 сентября 2020 года опубликовала исследования и заявила, что количество медицинских работников, умерших в мире из-за пандемии, превысило 7 тысяч. Почти во всех 63 странах и регионах, изученных в этом исследовании, было обнаружено, что средства индивидуальной защиты медицинских работников были крайне неудовлетворительными. Согласно данным сентябрьского опроса, по крайней мере, 1320 медицинских работников умерли только в Мексике.
1077 медицинских работников умерли в США и 634 медицинских работников в Бразилии, где во время пандемии уровень заболеваемости и смертности был высоким. Amnesty International обнаружила, что 240 медицинских работников умерли в Южной Африке и 573 – в Индии.
Я – Шохида Матфозилова, 1974 года рождения. Всеобщий стаж работы в качестве медицинской сестры – 20 лет. Проживаю и работаю в городе Алмалыке, Ташкентской области.
Я работала в карантинном центре в Уртасарае (Ташкентская область) 14 дней. Потом также работала в инфекционной больнице. Я трудилась в Covid Center по нескольким причинам. Основная: я хотела своими глазами увидеть, как протекает процесс коронавируса у пациента. Мне показались интересными симптомы болезни и, конечно, материальная сторона этой работы.
Я была немного напугана и не боялась одновременно. Занималась снимками рентгена в Центре Covid. Работала с 8:00 до 17:00. Каждое утро я приходила на работу, переодевалась и начинала делать рентгеновские снимки пациентов.
Если честно, я была немного шокирована, когда впервые увидела смерть больного. На самом деле, смерть для нас, медицинских работников, не является неожиданностью. Тем не менее, мне все равно было немного страшно. Потому что был человек сегодня, и спустя немного времени его уже не будет…
Пациенты были в депрессии. У них был очень сильный страх. Мы призывали их: «Нет, держите себя в руках! Большинство людей заболевают этой болезнью, а потом выздоравливают». «Думайте о своем здоровье, о людях, которые вас ждут», – так мы поддерживали их.
Чтобы произвести хорошее впечатление на их психику, мы постоянно твердили: «Вам вообще не о чем беспокоиться, это не неизлечимая болезнь. Вы выздоровеете».
Я не могу точно сказать, заразилась ли я коронавирусом. Потому что все тесты, которые я сдала, оказались отрицательными. Не могу сказать, что заболела, когда сдавала тест. Симптомы болезни были, но незначительные. Из этого я поняла, что жизнь – очень хрупкая вещь.
Главный урок для меня в том, что нам нужно ценить своих близких. Особенно – наших родителей. Вернувшись домой, я осознала, что моя мама – самая ценная в моей жизни. «Мама, будь всегда рядом, ради нашего счастья», – сказала я.
После работы в Covid Center мои взгляды на жизнь полностью изменились. Теперь я знаю, что не стоит обращать внимание на мелочи, самое дорогое – это жизнь. Я узнала, что жизнь так прекрасна и бесценна. Сейчас я делаю рентген в детской городской больнице города Алмалыка. Моя жизнь такая же, как и раньше. Только мой взгляд на нее стал совершенно другим.
История врача Нодиры Султановой*, которая лечила больных COVID-19, а потом сама оказалась на больничной койке.
«Вот уже 26 лет я работаю в городской больнице Андижана. Сама врач-кардиолог. С началом пандемии нашу больницу превратили в Ковид-центр, и мы сидели дома три месяца.
После я и некоторые мои коллеги решили работать в центре. Потому, что, во-первых, нужны были деньги. Всё-таки у большой семьи и потребности большие. У меня двое сыновей и две невестки, четверо внуков. Муж погиб четыре года назад в автокатастрофе и все финансовые проблемы лежат на моих плечах. Оба мои сына сейчас учатся в магистратуре. Одна невестка работает вместе со мной, а другая – домохозяйка. Вот так…
А во-вторых, я очень хотела работать, ведь в каком-то смысле это была и есть моя больница. А то приходят туда какие-то врачи из районов и лечат больных с коронавирусом.
Честно говоря, попасть туда было нелегко. Потому, что желающих работать там – в центре, было очень много. Просто огромная выстроилась очередь. Список составляли по специализации врачей. И наконец, 1 августа, я приступила к работе в Ковид-центре.
Да, страх, конечно, был. Я боялась заразиться. Больных было очень много. Мы работали по 15-16 часов в сутки! Для нас, врачей, не было выделено ни отдельных комнат, ни коек. Спали на стульях или прямо на полу. Находиться в центре было страшнее смерти. Мы не жили, а существовали эти 15 дней.
Я как врач-кардиолог постоянно находилась в приёмном отделении. Нас тут было четверо врачей разных специальностей. В 6 часов утра я была на месте. В 9 можно позавтракать, и тогда меня подменял другой врач. Потом я до 13 часов ходила по палатам на осмотр.
После обеда опять в приёмную, и работала там до шести вечера. Если поток больных был большим, то мы забывали и про ужин. В 10 часов или в полночь мы могли лечь, чтобы немного поспать.
Наши родные приносили нам еду. Потому, что с больничной едой мы бы долго не придержались. Еда была отвратительной, а мы просто обязаны были быть сильными.
Когда увидела первую смерть от коронавируса, то расплакалась. Это была молодая женщина. Лечили её я и ещё один врач. Она была в положении. Мы с ней общались, я поддерживала её и как-то сказала, что если у неё родится девочка, то она просто обязана назвать её в честь меня Нодирой. «Ведь я так стараюсь спасти её!», – сказала я подшучивая.
Но она умерла, и я плакала три дня подряд.
Раньше я никогда не плакала, когда у нас умирали больные. Этот случай был для меня первым. Наконец, после 15 суток работы, нас поместили на карантин. Но, как выяснилось, я заразилась, и вернулась обратно в этот центр – на этот раз как пациентка, больная коронавирусом. У меня был тяжёлый случай. Я не могла нормально дышать. Через 10 дней меня оттуда выписали.
После этого я сильно изменилась. Каждый раз, когда кто-то у нас умирает от болезни, я не могу сдержать слёз. Я стала более сердечной, что ли. Так говорит мой сын. Я работаю в той же больнице. Она опять стала обычной городской, как и раньше».
Шойира НУСРАТОВА